Павел Пестель и запах свежего навоза. Часть 1. Яков брюс и петух бриллиант
В. С. Елистратов опубликовал лексикографическую дилогию - "Словарь московского арго" и словарь "Язык старой Москвы". Это весьма интересная попытка создать "словарь "новой" Москвы и словарь Москвы "старой"…" [1]. Для "Словаря московского арго" автор записывал городское просторечие, а в "Языке старой Москвы" пользовался в основном современными изданиями русской классики, как бы колекционируя реалии. По мению автора язык старой Москвы еще жив и в значительной части не устарел. В самом деле, что ж русскому языку устаревать, если это язык Пушкина, Тургенева, Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Толстого. Собрания сочинений всех указанных авторов есть среди источников словаря В. С. Елистратова: "основная масса текстов, ставшими источниками для словаря это тексты московских писателей" [2]. Единственное возражение заключается в том, что не все указанные писатели являются "московским". Гоголь родился, вырос и получил образование на Украине, а всю жизнь провел в Петербурге и в заграничных путешествиях. Толстой вырос и большую часть жизни прожил в Ясной Поляне, которая находится в Тульской губернии. Учился Лев Николаевич в Казанском университете, некоторое время жил в Петербурге, но московским писателем тоже не был. Тургенев родился и вырос в Орловской губернии, окончил Петербургский университет и большую часть жизни прожил в Петербурге и Париже. Щедрин родился и вырос в Тверской губернии, окончил Царскосельский лицей, а большую часть жизни провел в Петербурге. Словарь интересный, но это, конечно, не только не "язык Москвы", но иногда даже и не русский язык, поскольку автор ввел в словарь множество французских, немецких и английских слов, которые встречаются в русской литературе XIX века.
Слово "старой" в названии словаря также звучит странно, поскольку никаких хронологических границ для отбора материала словаря не было, в чем честно признается сам автор: "у словаря нет и не может быть… жестких… хронологических рамок…" [3]. Автор пишет, что словарь охватывает самые разнородные в хронологическом отношении материалы трех последних столетий: "…материалы из XVIII в. и из советской эпохи начиная с 30-ых гг. - всего лишь сопутствующие, хотя подчас и необходимые" [4]. Здесь же автор, например, использует материалы И. А. Бродского об А. А. Ахматовой, относящиеся уже к первой половине 1960-ых гг. (ахматовка). Того же периода есть лесксика в "Словаре московского арго" (например цимус, цимес со ссылкой на М. М. Зощенко, цугундер со ссылкой на Ф. М. Достоевского). Непонятно, в какой мере они относятся к "языку новой Москвы". Никаких социальных границ при отборе материала также не было: "Сгущеное в середине (в "мещанских" 60-90 гг. XIX в.), поле словаря все более разряжается в социально-временном космосе Москвы (с одной стороны - к началу XIX в. в дворянской эпохе, с другой - к ХХ в. и советской эпохе)" [5].
Книга состоит в определенной части из литературных общеизвестных слов, которые есть в любом словаре. Нет уверенности в том, что в таком словаре нужно давать слово бенефис, объяснять, что барон - это "титул" или приводить слово метродотель без грамматической справки, без определения значения, с последующими размышлениями на полстраницы героя-метродотеля из И. Шмелева, делать статью на слово блины, не объясняя его значения, а просто сообщая, что "существовало множество способов приготовления блинов…" Зачем вставлять в словарь простое сочетание слов балаганы под Девичьим, опять же никак не толкуя значения, а просто объясняя, что "…балаганы в Москве устраивались… на Девичьем поле…" На слово балет поясняется, что мещане балета не любили. В. С. Елистратов вставил в "Язык старой Москвы" неологизм ХХ века - слово автомобиль - в самом прямом его значении. Есть в словаре и огромная цитата о русском борще, взятая из Н. Тэффи: "о русском борще…" и т. д. Во всех этих статьях нет никаких материалов, кроме больших цитат из русской классики. Статья на слово взятка начинается так: "тема взятки обыгрывается во многих текстах...". Отсутствие определений значений и каких-либо других словарных элементов показывает, что перед нами не совсем словарь. По структурным принципам эта работа может быть охарактеризована как собрание интересных реалий быта. По структуре – это тоже не словарь, а скорее цитатник.
Берется любое слово, например, водовоз. Берется любой литературный контекст, где есть что-нибудь о водовозах. Далее ставится формула типа: "о московских водовозах читаем, например, у…" и т. д. Комментарии же самого автора носят самый общих характер. Так, в статье на слово голуби объясняется, что существует множество пород голубей, а в статье дачи сообщается, что "подмосковные дачи активно высмеивает, например, А. Чехов…" Далее приводится цитата.
Словарь полон общеизвестными названиями одежды, имеющимися во всех словарях: армяк, архалук, бекеша, берет и т. п. В словаре даются конструкции типа: а-ля-Байрон, а-ля-Вальтер-Скотт. Понятно, что их список может быть продолжен бесконечно. И потом Вальтер Скотт все-таки пишется раздельно, что бы там ни было в источниках.
Словарь полон всевозможными названиями товаров, например, сортов табака: американ, амерсфорт, масаксуди.
Также здесь много иноязычных слов. Нет уверенности в том, что все эти слова заимствованы русским языком: абсолюман, адоратёр, аливрувер, бельфам, алажён-франсе, бофрер и т. п. Попадаются даже целые французские выражения: жаме де ма ви. С другой стороны, автор вставляет в словарь фрагменты иностранных слов: "ГРО… Начальная часть сложных заимствованных… названий тканей". Если какой-то писатель вставил в свой текст иностранное слово, записав его русскими буквами, это еще не подтверждает факта заимствования. Русская литература изобилует макароническими текстами.
Есть здесь и авторские литературные неологизмы: бесовозлюбленный, архиантрепренёр, архикабатчик и т. п.
В словарь оказались включены даже имена собственные: Боб (вообще, просто Боб и все), Андрей (юродивый), Василий Блаженный, Маша Бусинская (юродивая) Евдокия Тамбовская, Егоров (трактирщик), Бриллиант (кличка петуха)! Имеются тут и названия магазинов, трактиров и ресторанов: "Билло - популярный… ресторан…" И даже биографии известных исторических деятелей (Яков Брюс, "сподвижника Петра I"). Здесь же автор дает имена некоторых купцов: Алексеев, Арбатский, Арсентьич, Асмолов и т. д.
В "Языке старой Москвы" объясняется, что такое Грибоедовская премия. Неожиданно появляются статьи о писателях Григорьеве П. Г и П. И.
Находим здесь и всевозможные фигуры речи, взятые из литературных источников: благодетельная влага - чай, благоуханный нектар - чай, благочестивая роскошь русского человека - икона, блистать своим отсутствием – отсутствовать.
Таким образом, словарь представляет собой фрагментарное собрание иностранных слов, авторских неологизмов, имен собственных и многих других типов лексем, которым не место в одном и том же словаре.
В то же время нельзя не отметить, что словарь делался с использованием нескольких работ других авторов. Это прежде всего "Словарь к пьесам А. Н. Островского" Н. С. Ашуткина, С. И. Ожегова и В. А. Филиппова, "Меткое московское слово" Е. П. Иванова, "Московские легенды" Е. З. Баранова, словари В. И. Даля и Д. Н. Ушакова, "Москва и москвичи" В. А. Гиляровского, "Москва сороковых годов" И. Т. Кокорева и некоторых других.
Мы просчитали все ссылки на источники, имеющиеся в части словаря на букву "Р". Всего здесь 279 словарных статей плюс 18 отсылочных. Из словаря языка А. Н. Островского - взято 62 статьи, из книги Иванова - 35, из Кокорева - 21, из Гиляровского - 19, из Боборыкина - 18, из Шмелева - 16, из Баранова - 13, из Чехова - 11, из словаря Кирсановой - 8, из словаря Ушакова - 7. Таким образом, материалы из этих десяти источников составляют 75% материалов словаря В. С. Елистратова. То есть перед нами как бы итоговая работа именно в этой традиции составления сборников разнородных "метких слов и выражений". Собственно, если рассматривать эту работу не как словарь, а как своеобразный сборник "этнографических" материалов, то все лексикографические претензии могут быть сняты. Как учебное пособие для студентов гуманитарных специальностей – это прекрасная книга.
Автор просто не определил отчетливо к какой сфере научной деятельности относится данная работа и какова ее предполагаемая удитория.
Жанровая непределенность книги в свою очередь привела к включению лишних материалов, которые неуместные и "этнографическом" собрании "реалий". К примеру, нам непонятно к какой области знания относятся статьи "домашнее воспитание девочек" и "домашнее воспитание мальчиков". В цитатах, которые дает автор в этих статьях эти словосочетания не употребляются. Не совсепм понятно, что поясняет цитата и каков ее статус.
По сути это словарь представляет собой записную книжку писателя. То есть это не научная работа, а художественная. Понравилось автору описание живодерни у П. Богатырева, он ставит в книгу слово живодерня и затем все это описание.
[1] Язык старой Москвы. М., 1997. С. 6
[2] Там же, с. 8
[3] Там же, с. 8
[4] Там же, с. 8
[5] Там же, с. 9