Михаил Волохов. Великий утешитель

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА;

Поля. Тим. Лёра.

Париж, наши дни.

Двухкомнатная квартира в Париже. Входят Поля с чемоданчиком и Тим с гитарой.

П

оля. Проходи, Тим. (Проводит его в комнату.) Присаживайся В ногах правды нет.

Тим. В ногах - ноги. Поличка.

Поля. Садись. (Усаживает Тима в кресло.) Гитару сюда поставим. А чемоданчик сюда. Тяжелый.

Тим. Там бумага - роман писать. Костя дал. фу-у- взмок. Устал от усталости.

Поля. "Жувамин-витамин''. (Дает Тиму витамин.) Водичка. (Дает ему воды.) Глотай.

Тим. Мерси 6оку._(Глотает витамин.) И мертвое тело тащило та­кую же мертвую душу.

Поля. Ты подробней расскажи про свой роман.

Тим. Не смог Великий Утешитель себя утешить перед казнью. Хотя всю жизнь утешал перед казнью людей. Ощущение - завтра моя казнь -а себя утешить не могу. (Озирается.) Вот ты думаешь себе сейчас - при­вела на фатер клошара. мудака. писателя, еврея. Если человек решил подохнуть - не надо ему в этом мешать. Раз решил подохнуть - стало быть. себя утешил перед казнью.

Поля. Даже Костя не мог подать тебе воды.

Тим. Ну. Костьян хороший человек. Поличка. Это он. бодяга. дал мне место в СХВАТе. А четыре дня назад - я себя утешил. Костя понял. (Встает, рассматривает картины, висящие на стенах.) Лодочки, пей-зажики. дети на санках со снежных горок скатываются. И такие сча­стливые. В совке сейчас нарыть картин становится опасно. Убивают сейчас за картины и в совке и в Парижу. В СХВАТе. .олин; художники толькотак под сталинский имперсионизм вделывают репу.

Поля. Какую-нибудь бабочку клошарную приводят в СХВАТ. тра-хают_во все дырки, а потом малюют с нее голую доярку на снегу из~ баньки. Прикладывается печать тридцать седьмого года и на аукцион. А французы покупают, чтоб на стенку в спаленке голубой повесить. (Смотрит на картину.) Дети на сайках со снежных горок скатываются и такие счастливые. Это не халтура - это оригиналы. "На свете нет такой тоски - какой бы снег бы не вылечивал". Чистый-чистый белоснежный русский снег. И в Париже снег прекрасен - только в Париже снега бело­снежного и зимою нет. А есть черные негры. Из-за снега можно стать расистом. А Пушкин негром был. На следующей неделе от СХВАТа останутся одни снежные воспоминания. На слом.

Тим. Приказ мэра. Ребята суетились. "Пад шанс". Я хотел, чтоб ме­ня завалили в подвале. Ты выгребла. Ребята куда денутся? Спать на улице уметь надо. Когда меня Юра Томский, пидар. из своего ашелема-выпер - я три месяца в Булонском лесу на надувном матрасе сны смот­рел. клееночкой прикрывшись.

•49

Поля. Булонские шалавы не мешали?

Тим. Они на работе. Я даже мечтал, чтоб кто-нибудь меня там в лесу во время сна тяжелым предметом по голове долбанул. Культурная стра­на Франция.

Поля. Русский самоубийца еврейского происхождения Хочешь сок? (Наливает ему сок.)

Тим. Хочу. (Пьет.)

Поля. И много романов написал?

Тим. Несколько

Поля. Один твой роман про блядей.д. убийц я читала. Он мне очень понравился. Поэтому я хочу, чтоб ты жил.

Тим. Спасибо не за что живу. Это по телевизору все хорошо, пра­вильно и жить дальше нужно. Да я хоть еще могу своих тридцать фран­ков в день себе на жратву на гитаре, в метро "ямщика" на харчи^ себе напеть Костя воткнул. А то ж я. кроме того как людей месорить. . в своих романах... и так далее... не только... больше ничего и делапГне умею. Есть люди. франка в день заработать не могут, а стихи в Париже писать хотят поэты русские. Умер такой на той неделе в СХВАТе. Про­глотил ручку, которой стихи нашептывал. Хохмач-умора. Два дня в картонных коробках в подвале лежал, пока не завонял. Так и догада­лись. В СХВАТе у всех свои делы. Все деловые в Париже. Нет дел - еще больше понта. А я без понта десять дней могу не жрать - только орга­низм от шлаков очищу. Мне только бы воды попить достать. Лучше ки­пяченой Я у тебя могу бесплатно, если что, кипяченой воды попросить?

Поля. О чем ты говоришь?

Тим. Здесь Запад - здесь надо быть предупредительным. Я, когда увидел твои глаза - я вспомнил свою маму.

Поля. У тебя мама в России?

Тим. Могила моей мамы и моего папы...

Поля. Прости.

Тим. Все что начинается...

Поля. И наша дружба?

Тим. Началась?

Поля. Ты умеешь останавливать время?

Тим. Умею убивать.

Поли. Будем вместе убийцами нашего времени?

Тим. Если хочешь,

Поля. Покушаешь чего-нибудь?

Тим. После китайского ресторана?

Поля. Было вкусно?

Тим. Суп с грибами - вещь. Костя раз пригласил к узкоглазым, когда халтуру под прежненский мудизм на аукционе сторговал. ОнГглавный мудак в СХВАТе. Сам поет. Он им реем за столом там, когда я пришел, как новенький - так и воткнул - что мне надо дать место в СХВАТе, хотя

,50

бы на полу. потому что яебаный русский гений. Какой я, кчерту. гений? Все мы здесь ебаные русские гении. Этих всех гребаных русских гениев только в этом СХВАТе больше двадцати человек гниет' Они там все друг друга ненавидят, что телки с ними нищетой, духовно озаренной, трахаться не хотят. А когда Костьян^удило^ им отлил, что я ебаный русский гений -мне самое хуевое место и впарили^в подвале на коробочках картонных с крысами в обнимочку Я тебя заколебал своими мемуарами. ПоляГВремя убиваешь хорошо.

Тим. В СХВАТе даже на полу места поспать на картонных коробках в подвале очень трудно найти. Но Костюху они послушались. Он им очень серьезно сказал, когда выпил, что я ебаный русский гений, гор­дость. блядь, русской культуры, гордость русского анденграунда - когда мы пили винЪ. Нет - когда мы пили пиво. Или вино. Я уже ни^хералие^ помню, что мы тогда пили. Мы чай тогда пили. Точно. Я им тогда на первую встречу в СХВАТ принес пачку китайского зеленого ебаного чая против рака. и мы пили чай против рака. И я им сказал, что зеленый ки­тайский чай - против рака очень заебись. А Махрач сказал, что он большой друг раков в сраку^блядь. Потом мне Костя гитару свою пода­рил и научил "Ямщика" петь. (Поет.) "Ой, ямщик, не гони лошадей. Мне некуда больше спешить. Мне некого больше любить. Ямщик, не гони лошадей". Хранцузы в метро по-русски ^е шиша не понимают, но все равно торчат от песенки. За час франков тридцать-сорок спокойно в спичечный коробок штебелюют_Ты не бойся - я тебя не стесню в день­гах. если ты хочешь. чтоо~я~у тебя жил. Я спокойно могу на десять франков в день жить А двадцать-тридцать франков остальные ты мо­жешь брать на общие расходы. Если ты еще все хочешь приютить меня.

Поля. Живи здесь, Тим. Пожалуйста.

Тим. Полиночка. Ты меня совсем не знаешь.

Поля. Познакомимся.

Тим. Писатель отличается от своих романов.

Поля. А леди похожа на свои романы - как блядь. В мире есть толь­ко звери, кошки, бляди и собаки.

Тим. Полина...

Поля. Леди не бляди. Бляди - леди. Знаешь?

Тим. Чтобы стать леди - надо стать блядью. Это знаю.

Поля. Все знаешь, писатель. Я блядьГкоторая так и не стала леди. Тим. Ты хорошая.

Поля. Хорошая леди. или хорошая ^лядь?

Тим. Ты мне снилась именно такой.

Поля. Русский писатель еврейского происхождения отличается от своих романов. Я вас очень люблю, евреев русских - самых русских лю­дей. которых я когда-либо знала. Но вы не русские люди. Вы умеете жить и страдать без истерики.

Тим. Жизнь - подарок Бога.

5Г

Поля. А сам хотел подохнуть.

Тим. Людей намясорубил слишком много. Обесценил жизнь.

Поля. Подарок Бога" И ноль петли за ноль петли задаром придушил его. И без истерики.

Тим. Я убийца. Полина. Истерики хватает.

Поля. Понятно.

Тим. Понимай как хочешь. Я еврей, но за зеленые в Израиле убивал евреев. За красивые зеленые естественно. "~~'

Поля. Где же твои красивые зеленые?

Тим. Выбросил.

Поля. Евреи могут еще и убивать. Евреев. Самих себя. Как русские. Тоже люди. Ты шиз?

Тим. В Израиле еврею евреев грохать - антисемитизмом не считает­ся. Я профессорский сынок. Западно в Тель-Авиве улицы мести. И^сон-чать_собой, еврею, мне тоже там~западло. А больше ничего в России не научился делать. Поличка. Израиль для меня оказался хуже концлагеря. Как-то не логично еврею, мне казалось собой кончать в Израиле.

Поля. Логично

Тим. Евреи еврея триста распяли. Русские русских в тюрягах пять-десят миллионов, у испанцев было аутодафе, у французов - Варфоло-меевская ночь, у американцев - миллионы негров из Африки пока везли - не довезли на кораблях, у немцев были евреев миллионы и так далее. Македонский. Наполеон. Гитлер. Сталин. И так далее. Если б не было замеса этого всего, кроваво-инфузорного - то и нас бы. инфузорий, не было в цепи развития кровавого замеса инфузорного. Власть и деньги -жратва, питье, любовь и Бог инфузории; На всех не хватает - берет кто пошустрей. Кто убивать способен - тот берет богов всех этих. Когда я сажалил первого еврея... "Ты же еврей. Ты же еврей" - простонал он пе­ред смертью мне. А я его еще пожалел - я ему еще не сказал, что это его родственник - еврей из Америки, с кем они оказались сонаследниками большого состояния - купил мой нож за двадцать тысяч долларов. А я, как интеллигентный еврей, списал свое убийство на брежневскую уду-шаловку. Вот. до чего партейцы человеков довели - евреи евреев за .ее:

ребвяники бычарят_ Алиби диссидентское. Какая. к_ебеням. истерика.

Поля. Если бы я не пришла сегодня в СХВАТ... то никто бы не дал тебе такому - замесу- воды.

Тим. Я специально в коробки зарылся в этом подвале, чтоб меня никто не видел, как я подыхаю. А Косте я сказал, что я себя утешил и подохнуть могу без истерики. ОкГмне принес стакан воды и понял, что этого делать больше не надо. А всем остальным СХВАТовским блядям все по нулям. Я им всем остальньм.^сукам^чтоб мне в СХВАТе в подвале гнить.~магарыч -"Бордо" - бутыль за десять франков каждый день преподносил. Хотя мой покровитель Костя - главный мудак_в СХВАТе. Одно слово - мудак. А ни­кто не знал, что я "'Бордо" за десять франков покупаю в специальном супер-

52

маркете. Я этикетку с ценой сдирал и все думали, что я покупаю "Бордо" за двадцать франков, блядь. Потому что. если ты подносишь бормотуху за двадцать франков - к тебе в СХВАТе совсем другой - человьёческйй~$амес, на хуй. Там вот Боря Земельный - он покупает им "Бордо" за десять франков" "прямсГу СХВАТа - к нему совсем мерзкоебучее отношение. Я хотел Боре показать супермаркет, где "Бордо" за десять франков, которое у СХВАТа за двадцать. Отказался. Сказал, что с них. блядей вонючих, и такого "Бордо" за тыщу двести рублей, в пизду', хватит. Онещё франки на рубли переводит. Я тоже так первые три года делал автоматически, а потом отвык. Боре лень-матушка три с лишним километра до дешевого супермаркета пройти. А мне по фигу - физзарядка. Я не ленивый, а только очень вот уставший от устало­сти. Я даже сейчас любовью заняться не смогу - даже если очень захочу сейчас любви. Вот такой я Пиздрбол Пиздоболович Пиздормац_блядь. про-каженный. Пошли же меня на хуй, Поличка! (Плачет.)

Поля. Успокойся. Тимочка - все будет хорошо. Жизнь - это подарок Бога..,

Тим. Я говорю такие дикие матерные вещи. Без остановки. Я два го­да ни с кем не разговаривал. В СХВАТе - там же не с кем поговорить в этом ебучем СХВАТе. А больше совсем не с кем поговорить и негде в ебучем~вечнбм городе Париже. В СХВАТе никто не знал, что я покупаю "Бордо" за десять франков, а подаю за двадцать. А все равно ко мне там было холодное, мерзкоебучее отношение ко мне там было в СХВАТе -как ко всем между ними, блядь, там. Боря. сука, не мог же выдать, что я им. блядям, за тыщу двести рублей "Бордо" покупаю. Если б они знали, что я в Израиле жидов кнопыжил и миллионером, сука, был - зауважили бы, на хуй - если совсем в~зубной порошок не скрошили, жиды, сука, вонючие, пархатые, блядь. Если хочешь~ я тебе могу показать супёрмар~" кет. где флакон "Бордб^^тыщу двести рублей стоит, которое араб у СХВАТа в своем киёске за две тысячи четыреста хрустяшечек толкает. Хочешь?

Поля. Покажешь.

Тим. Я по-черному устал в иммиграции в Париже. Поличка. Не меньше, чем в ЭСЭСЭСЭРЕ и больше, чем в Израиле. Издатели поджи­дают, когда убийца-автор, я, концы счекрыжит_- чтоб про моих убийц-героев спокойнее печатать книжки для детей. Думают - сам про себя убийца сочиняет - скандала бздят. А я, видишь, точно сам про себя, убийца романы сочиняю. Я еврей, но в России родился - жиденочков в России начал канифолдть^Ни от какого пиздюка оттэдовского не отли­чаюсь. Поличка. В России, блядь, роман один издали - зовут назад в Россию. А как я поеду? Мне там опять в России-матушке людишек ка_ нифолить взбаламутиться- А я, вроде, здесь отвык в Париже людишек замолкать на веки вечные, в пизду. А Россию люблю хлеще прежнего. Как люблю - так и рублю. Вырубаюсь без России, на хуй. Бросить убивать трудно. Снова начать - невозможно. Коробочки картонные^ с крысами, в об-нимочку. в подвальчике - полегче. Чего тебе я только, на хуй, сдался?

53

Поля. Не знаю.

Тим. Ты картинами торгуешь русскими?

Поля. Русской пиздой торгую.

Тим. Не с кем поговорить тоже?

Поля. Не о чем.

Тим. Шампанское самое дорогое заказала. Царские жесты.

Поля. Царской пиздой торгую.

Тим. Прости. Поличка! Мне нельзя хорошо питаться. Сразу мозги, в пизду, плывут и. в жопу; заплывают, блядь. Все болезни в мире от хо­рошей еды для меня. Бог в душе. а дьявол в голове - когда пишу. Когда не пишу - то же самое. Как день прожить - не знаю. а в романах челове­честву. как вечно жить объясняю.

Поля. Бога^шгде нет. Дьяводубил Бога. Ибо Бог не посмел убить дья­вола - свое творение. И остались во Франции одйГнегры, кошки, бляди и арабы. А в России, если ты не жид - то, значит, продался жидам, если ты не ^лядь^ А в Парижу псшовои надо блядью черной становиться - чтоб до леди белоснежной, блядь, доблядоватьотмыться. Леди это и есть самые блядови-тые^ляди на свете. Й~в Париже это понимаешь, когда из бладства^ выбрать­ся уже не в состоянии, а до леди доблядовать уже никаких блядских сил не­ту. блядь. А русские бляди еще с комплексухой гениальности. Мне - все. другим - ничего. И, если я. блядь, гениальная леди с пиздою, подмытая раньше, то всем оставшимся блядям попозже - воды и капли, и глоточка не давать совсем. А, если тянешь ты уста к родничку из слов волшебных рус­ских -Пахан топор врезает в твой позвоночник шейный и отсекает голову, и душу и Россию. До Парижа писала стихи, а в Париже стихи казнили. Каз­нил Пахан, политикан - серый диссидентик с хуем серым, обвисшим и с се­рой душой, как серый хуй хуёвой и обвисшей - Пахан - гениальная-серая ле­ди. блядь. Партейная разборка и гебещная казнь. Когда Пахан блядует - а Пахан блядует всегда - ты блядью быть должна Пахана - первого секретаря обкома-дома терпимости-террора. Когда у Пахана не стоит - а у Пахана не стоит всегда - он привязывает тебя к креслу и начинает д[)очитьна_гебя свой сморщенный, но не смущенный хуй. И вот когда кончает этот хуй мочою гонорейно-гнойнокагебешной - ты уже не задаешь себе вопроса - где сперма диссидентская пахана. В моче гебешной, трипперной и гнойной - ты тонешь без вопросов и пахан твоих стихов не открывает для России в журнале Рос­сии, где хуем крысиным_своим пахан удерживает власть. И пахан ебет тебя бесплатно и молчат стихи, ради которых ты пошла на эту казнь блядовитую~ А когда коммунисты проебали - моча пошла у Пахана горлом, а его. как бы живительная диссидентская сперма, про которую так долго и нудно пиздеди меньшевики - перевоплотилась в говно и стала выходить теперь в виде говна и только из жопы. Бедная Россия.

Тим. Да всех их, ебарей, паханов-политиканов, серых трепаков, гебистов, диссидентов на хуи надо посылать. Серых диссидентов новая 'РоссюГбез работы, блядь, на Западе оставила. И сейчас им снова серый

54

коммунизм назад подавай, чтоб деньги Запад продолжал им платить за их бездарный серый, как бы антикоммунизм. И настоящих диссидентов серые паханы забивают, на хуй. за валюту. Или развращают. У тебя остался кто в России?

Поля. Мама.

Тим. Навещаешь?

Поля. Нет.

Тим. Проблемы с посольством?

Поля. Проблема инфантильная одна - пять минуток посидеть на сту­пеньках университета, где мне когда-то сделали очень больно, когда уз­нали. что вышла замуж за француза. Выкурить сигарету на ступеньках и все. А ради пяти минуточек волшебных - ехать не стоит.

Тим. Твой муж француз?

Поля. Эльзасец. К арабу в окне приревновал. Напротив стоял дом. а в одном окне всегда сидел араб. Своими грустными глазами смотрел на ули­цу, на пешеходов, на машины и на наше окно. Одной ночью мужу-эльзасцу приснились ревнительные букашки и он меня очень сильно избил. А к этому времени у меня уже был мой мальчик - мой сын. Я и сбежала к нему сюда. в Париж. И "Ла катэдрале до Страсбург" со мной навеки распрощался.

Тим. Я безумно счастлив тебя встретить в своей жизни, Поличка. (Берет ее руку.)

Поля. Ты смешной.

Тим. У тебя лихорадка? Ты простыла?

Поля. Насморк. Ерунда.

Тим. Все болезни в мире от насморка.

Поля. Не все.

Тим. Тебя знобит?

Поля. Завтра все будет нормально. Когда ненормально - значит все совсем нормально. Великий Утешитель. У тебя другие соображения... перед казнью?..

Тим. Незадолго до того. как компьютерный барабан выплюнул на этот раз на казнь, роковой и счастливейший номер семь семерок с тройками в начале и конце - заветный номер Великого Утешителя - все дело в том, что незадолго до этого Великий Утешитель случайно познакомился с прелест­ной солнечной девушкой и полюбил ее великой солнечной любовью. Да-да -это было именно так. В солнечном лесу. на солнечной поляне, усеягакж^о" конца солнечного горизонта солнечными одуванчиками - на пушистой зеле­ной травке сидела очаровательнейшая девушка и плела себе венок из сол­нечных одуванчиков, когда Великий Утешитель ее увидел и полюбил с пер­вого солнечного взгляда. На этой солнечной поляне Великий Утешитель утешал перед казнью самых трудноутешаемых людей. Люди забывались. люди теряли голову от счастья на этой райской и небесной солнечной поля­не. И этого счастливого забытья человеку хватало до следующего утра. ког­да человеку рубили голову. Великий Утешитель часто и один приходил на

4в5

эту сказочную поляну - чтобы самому на время забываться от своей убий­ственной и каторжной работы Великого Утешителя. Он понимал, что он людей не утешает, а только убивает ложью перед казнью. И ему - великому убийце, забываться на этой солнечной поляне было нужно больше чем кому-либо другому. Но в день перед своей казнью - когда Великий Утешитель один пришел на эту солнечную поляну, чтоб забыться и потерять голову пе­ред предстоящей казнью - солнечная поляна на этот раз Великому Утешите­лю не помогла. Как не помогла и Солнечная Возлюбленная. Солнечная по­ляна и Солнечная Возлюбленная только обожгли и вскрыли с небывалой силой рану любви. Ведь именно любовь предстояло завтра положить под топор палача... Но ни один мускул не дернулся на лице Великого Утешите­ля. когда на следующее утро палач отрубал ему голову... Но когда гроб с Ве­ликим Утешителем уже опустили на дно могилы и его Солнечной Возлюб­ленной было предоставлено почетнейшее право самим королем первой бро­сить горсть земли - Солнечная Возлюбленная Великого Утешителя вместо горсти земли бросила на дно могилы, на гроб Великого Утешителя - букет алых роз и солнечных одуванчиков. И когда все остальные участники похо­ронной процессии вознегодовали и стали забрасывать могилу большими пригоршнями, а пьяные могильщики огромными лопатами - алые розы и солнечные одуванчики не остались на дне могилы, где остался гроб с раз­рубленным по глотке Великим Утешителем. Алые розы и солнечные оду­ванчики поднимались вместе с землей, засыпаемой могилы - алые розы любви и солнечные одуванчики неземного, небесного счастья были выше земли. И даже, когда могилу ровняли и били железными лопатами по алым розам и солнечным одуванчикам - розы и одуванчики не ломались и не вминались в могильную 'землю. Розы и одуванчики - сами были отрублен­ными головами роз и одуванчиков, но в отличие от Великого Утешителя были еще живы и поэтому не захотели остаться на дне могилы... А Солнеч­ную Возлюбленную Великого Утешителя через две недели нашли мертвой на солнечной поляне. Девушка пошла туда сразу после похорон своего Ве­ликого Солнечного Возлюбленного и лежала там в забытьи несколько дней -пока не умерла от голода и жажды.

Поля. Красиво.

Тим. Грустно.

Поля. Мне бы не хотелось быть на месте отрубленной головы, но на месте отрубленного тела я бы быть не отказалась.

Тим. Поля! (Целует ей руку.) Ты вся дрожишь. Тебе холодно?

Поля. (Резко отнимает руку.) Больше холодно, чем жарко.

Тим. Ты прелестнейшая женщина.

Поля. Не знаешь что сказать?

Тим. Я все сказал.

Поля. Когда не знаешь что сказать - лучше говорить. Иначе будут думать, что ты знаешь что сказать.

56

Тим. Чудесную Солнечную Возлюбленную Великого Утешителя по­хоронили рядом с Великим Утешителем. И никто не знал, что там под землей они обменивались любовными посланиями - никто этого не знал. Там под землей любовь их снова оживила, Поличка.

Поля. Когда ты убивал своих евреев - ты их тоже утешал перед казнью?

Тим. Я их утешал пулей, ножом, ядом... подушкой. (Берет в руки подушку.)

Поля. (Берет у него подушку.) Это, чтобы спать и видеть солнечные сны.

Тим. Когда я, еврей, убивал евреев - мне всегда казалось, что я, рус­ский, убиваю русских.

Поля. За что?

Тим. Евреи Христа распяли, еврея, за слишком еврейски еврейскую власть.           ~

Поля. Христос воскрес. Мне власти не хотелось. Но я мертва на дне могилы роковой. По снятой голове - я плачу слишком долго. Мертвым любить легко - жизнь их больше не касается.

Тим. Я люблю тебя, Полина! (Хочет ее поцеловать.)

Поля. (Отстраняется от него.) Ты кто?

Тим.Тим.

Поля. Убийца?

Тим. Только человек может быть убийцей. Человек осознает...

Поля. Я тебе, человек, постелю здесь, на диване - если ты хочешь остаться. Хорошо?

Тим. Спасибо, Поличка.

Поля. Не за что.

Тим. Спасибо.

Поля. Еврей-убийца вежлив был смертельно.

Тим. Спасибо.

Поля. Осознаю... неосознанно.

ЗАТЕМНЕНИЕ

На следующий день. Тим сидит за столом, пишет. Входит Поля.

/

Тим. Поличка - привет! А я о тебе только что все время думал. Поля. Позавтракал?

Тим. Я нашел записку, что ты ушла по делам и что мне нужно са­мому позавтракать. Спасибо. Поля. Роман пишется?

Тим. Великий Утешитель не хочет положить любовь под топор палача. Поля. ^А-а-а - это уже лучше. Он может отказаться от казни?

Тим. Может. Правда тогда вся его оставшаяся жизнь будет в плевках, позоре и ненависти народа. Во-первых, все сочтут, что Великий Утешитель не смог себя утешить, а, стало быть, он не обладает даром утешения и все казненные после его лжеутешений не были утешены и подохли под топором палача в безутешных муках. И, стало быть. Великий Утешитель всю жизнь жрал чужой белый хлеб и делал свое черное дело. Во-вторых, в элитарно интеллектуальных и многих прочих приближенных ко двору кру1ах - уме­реть на плахе, под топором палача, считалось чем-то очень священным и многие бы стали презирать Великого Утешителя еще больше только за то. что он, несмотря на свою неутешенносгь - не выбрал все-таки смерть и не ушел из жизни с чистым, святым именем.

Поля. А если Великий Утешитель эмигрирует в другую страну, где нет всех этих святых дурацких казней?

Тим. Действие романа происходит в будущем - когда все страны между собой объединились и Земля стала единой страной. Да, эмигра­ция от казни не спасает.

Поля. А что спасает?

Тим. Ничего не спасает.

Поля.А Бог?

Тим. Ты же знаешь.

Поля. И что же тогда делать?

Тим. Не знаю.

Поля. Тебе что нужно для жизни?

Тим. Свободное время, чтобы романы писать и немного покушать, когда проголодаешься.

Поля. А любовь?

Тим. Вдохновляет на романы.

Поля. А людей убивать?

Тим. Входит в романы.

Поля. Что на меня так смотришь?

Тим. Я хочу тебя поцеловать, но все боюсь спросить.

Поля. Спроси.

Тим. Я уже спросил.

Поля. Что спросил?

Тим. Что я хочу тебя поцеловать, но все боюсь спросить.

Поля. Спроси!

Тим. Я уже спросил!

Поля. Что спросил? Не надо повышать на меня голос, убийца!

Тим. Ты как все.                                    '""

Поля. И. значит, ты не хочешь больше меня поцеловать?

Тим. Хочу.

Поля. А больше ничего не хочешь?

Тим. Я все хочу, но я устал.

Поля. И решил умереть от усталости.

58

Тим. От того, что себя утешил.

Поля. Чем утешил?

Тим. Тем, что утешить себя невозможно.

Поля. И все хочешь умереть.

Тим. Я тебя безумно полюбил.

Поля. А я почему тебя полюбила, такого убийцу?

Тим. Убийц любят больше всего на свете. Убийство опьяняет как любовь. Любовь - это жизнь. Жизнь - это смерть. Любовь - это смерть. Х]эистос_бы не воскрес и никто бы Его не полюбил, если б Его сначала не убили на кресте. Сначала убийство, а потом любовь - люди это любят больше всего на свете.

.Поля. Чего же ты меня не убиваешь?

Тим. А кто заплатит?

Поля. Бесплатно не работаешь, дбиица^ Я заплачу.

Тим. После того, как я перестал убивать - выяснилось, что по-другому я никак не умею зарабатывать деньги. Но научился жить зато на пять франков в день, Поличка, а то еще и меньше. Мне главное - ба­гет дешевый купить или картошки. Правда, картошку надо найти, потом еще, где сварить. Но у тебя здесь на твоей плите на кухне картошку сва­рить прекрасно можно. С багетом попроще - я его могу и так съесть и запить водой. Возле СХВАТа я знаю место - один багет два франка двадцать сантимов стоит "Бордо" у СХВАТа дорогое, а багеты деше­вые. Я могу у СХВАТа покупать для нас дешевые багеты. Так я буду стоить тебе еще дешевле. Но тридцать франков в день я тебе точно зара­ботать обещаю на гитаре. Больше часа вдень - петь не могу - глотка ло­мит, и от одного и того же "Ямщика" мозги совершенно никуда не гонят и каждый день тогда работать не смогу и проиграю в результате в бабках._

Поля. Логично. Это что? (Берет со стола записку.)

Тим. Мессаж.

Поля. Какой мессаж? От кого мессаж?

Тим. Звонил твой сын. Сказал, что приезжает.

Поля. Когда приезжает?

Тим. Завтра приезжает.

Поля. У него какой был голос по телефону?

Тим. Немного задумчивый. Я ему здесь буду мешать? Может, мне лучше уйти?

Поля. Куда?

Тим. В СХВАТ.

Поля. Его же ломают.

Тим. Пойду спать в Булонский лес. Надувной матрас у меня в чемодане.

Поля. Ты меня все еще хочешь поцеловать?

Тим. Хочу и могу.

Поля. Я проститутка.

Тим. Ты? Я знаю.

Поля. Откуда знаешь?

Тим. Сама сказала, что русской... любовью торгуешь.

Поля. А ты людей евреев убиваешь. Сначала убийство, а потом лю­бовь. Опьяняют одинаково. Сначала Израиль, а теперь Париж.

Тим. Сначала совдепия. Там сношали за еврея, в Израиле - за русского. Там_ебнещься_в Израиле. Я в аптеку раз зашел - голова разболелась. Там наша совковская еврейка за прилавком. Я к ней как к человеку - по-русски, а она мне в ответ на идиш, на котором сама двух слов связать не может. А ло-почет,_блядь, усердно, ^;ука_ чтоб я специально не понял. Своим еврейством как^крегаром рыгает, блядь. Да никого там в аптеке кроме меня не было -перед кем выебываться^ёше^сучке - израильски-еврейские очки, блядь, на­бирать. Ну я тогда и взял таблеточки бесплатно от боли головной, когдгГперо ей к кадыку поставил. Только так за полсекунды с московским аканьем сер7 мяжным таблеточек бесплатно отписала. Когда в одной стране одни евреи -евреи жизнь терпеть не могут ни хуя. В Израиле они с ума спокойно сходят и собой кончают очень терпеливо-продуктивно. И друг друга режут и дина-мяткак фашисты их самих когда-то и сейчас все время. Но евреи режутдруг'" друга с изысканным еврейским талантом. Да профессора, вон, из России, евреи-алимы приезжают в Израиль и как негры-палестинцы улицы метут. А как в этой ситуэйшен начинают как евреи себя немножко уважать - конча­ют, блядь, собой немножко навсегда. А мне на хуй такое еврейское само­уважение обосралось, Поличка. Жить захотелось и я стал убивать тех нату­ральных евреев, кто меня фактически убийцей и сделал. Из России евреев-алимов я не убивал. За исключением трех борзых сук и все. Я всегда спра­шивал, кого и за что надо грохать. Это было моим условием. И если человек хороший был - то я его нёГубивал. А несколько раз просто заказчиков мо-крушил. чтоб с их жертвами ничего и без меня не случилось. И это я делал' Бесплатно - анонимно, сука. Полный пиздец в Израиле жизнь, как в совке. Каждый день Христа-еврея евреи распинают там. За каждую голову алим? иммигранта, еврея Америка или хуи его знает, кто еще дает на обустройство двадцать пять тысяч долларов, если не больше. Двадцать тысяч ворует из­раильская бюрократия. Там воровать считается достойным ремеслом, осо­бенно у государства, у иммигрантов нищих, у алимов - кто не просек еще систему воровства и с ряшкою ^рязанской, но горбатым носом в Израиль за-приехад мать-родину найти. И если ты не знаешь открыть свое дело хотя бы, как я-то метёшь еврей-профессор улицы и я завтра не ручаюсь, под какой ты поезд бросишься. Пять лет я убивал: на многие романы, матерьял нажил душевный. И под романы самый город охуительныи - Париж и кончать со-бои.не возражает, если что приспичт_дурь, бля. Юра Томский, гшдар^Ви-кочку Малинину на белый бдак^мне одолжил за пять^кусков^зеленых. Одна контора частная алимов-иммигрантов научила, как еще Израиль обокрасть при выезде на восемь зеленых кусков за двадцать пять процентов от наеба, работая гарантом и квартиры с завышением, блядь, покупать. Заебал тебя я, Поличка. своим конверсасьен.               ~~~

60

Поля. Я сама в Париже съела сына своего.

Тим. Вкусно было?

Поля. Очень.

Тим. Что ты плетешь? А кто тогда звонил?

Поля. Я, еврейка у русских научилась кушать своих ^)ебеночков. Они же. русские, нас евреев упрекают, что мы, евреи, кушаем своих ребеночков.

Тим. Ты же русская, Полина.

Поля. Русские бабы - самые терпеливые бабы на свете, как еврейки, терпеливее евреек. Поэтому русские евреи так любят русских баб. А русские бабы любят евреев за то, что русские евреи самые русские русаки, сука, дол^ боебы - мудаки. И когда я, наконец, поняла, что я самая еврейская еврейка -я спокойно скушала самого русского своего сыночка, Тимочка.

Тим. Он сказал, что он Лёра. У тебя есть сын Лёра? О чем мы толь­ко говорили?

Поля. Великий Утешитель и его любимая девушка на дне могилы говорили о червях_

Тим. Я еще забыл про палача - который очень добрый и от которого очень многое зависит во всей этой казни.

Поля. Палач добрый.

Тим. Самый добрый человек в государстве - чтобы люди его не боя­лись, когда он им рубит головы. И если палач не захочет рубить голову по своим, неважно каким внутренним причинам - то он рубить голову Великому Утешителю не будет. Палач имеет такое право на сюрприз непредсказуемости своей души и сердца - чтоб его публика больше лю­била и боялась, блядь. И этот сюрприз выясняется, как правило, в по­следний момент ~- когда голова Великого Утешителя уже будет лежать на чурбане и топор палача уже взовьется вверх к солнцу, к звездам -чтоб оттуда хуяк. блядь, на хуи.. и пополам, в пизду, шейку, блядь, рако-вую-сраковую, на хуй. Но сюрприз палача еще может случиться.

Поля. Если палач отрубит голову Великому Утешителю - он отрубит голову убийце. Но сам палач - тоже убийца. И если убийца убивает убийцу - то в мире все равно остается убийца.

Тим. Допиши мой роман, Поличка.

Поля. Что же делать, чтобы убийц в мире не стало? Весь мир на дно могилы?

Тим. На дне могилы лучше говорить о любви.

Поля. Я тебя ненавижу.

Тим. Мне уйти?

Поля. Останься.

Тим. Зачем?

Поля. Ты можешь меня поцеловать?

Тим. Поличка! (Берет ее руку.) Ты вся дрожишь, Поличка!

Поля. Ты хочешь умереть от моей любви, Тим?

Тим. Хочу.

61

Поля. Я тоже хочу умереть от твоей любви, Тим.

Тим. Я тебя люблю, Поличка! (Целует Полю.)

Поля. Если все убийцы перебьют друг друга - в Мире не будет больше убийц. Я убийца, Тим. (Целует Тима.) А последний оставшийся убийца должен покончить с собой.

Тим. Я тебя люблю, Поличка! (Целуются.)

Поля. Ты очень медленно меня убиваешь, Тим.

Тим. Я смертельно тебя люблю, Поличка! (Целуются.)

ЗАТЕМНЕНИЕ

На следующий день. На сцене Поля и Лёра.

Лёра. Поль, ну это какой-то кошачий бред. Кого ты притащила в наш дом, Клошара, блядь, убийцу, "гения "- еврея русского проис-хожденья? Какого-то Утёшителя ебаного Великого, палача, блядь, доб­рого. Я от него просто ебнусь, Поль. Тебе одного моего ебанушёчного кино мало? Меня, идиота одного мало? Я хуею, Поличка.

Поля. Ты, Лёра, не идиот. Ты о себе очень большого мнения.

Лёра. Короче - он мне на хуй этот пидар здесь обосрался. Тыщу лет на обед.

Поля. А ты не пидар?

Лёра. Тебе одного меня, пидара мало? Поль, ну это переходит все границы.

Поля. Я привыкла. Я много границ перешла. Израильскую, амери­канскую, французскую. С таким мудаком как ты.

Лёра. Тебе одного мудака еврея мало?

Поля. Я знаю только одного мудака еврея - тебя.

Лёра. Ну и ебаный в рот. Поль - я ебнусь. Ты хочешь, чтоб я ебнулся - я ебнусь.

Поля. Хочу.

Лёра. Поль - я, на хуй, заебался в этой ебаной иммиграции со всех сторон - последний хуи, блядь, спидовый дожираю, на хуй. Я и так тут -труп смердящий и в душе, и в теле. А ты в гробешник этот мой еще один трупешник клинишь, блядь. Я с тобой точн еебнусь. Я с тобой уже давно ебнулся. А щас просто окончательно ебнусь. Ты этого хочешь?

Поля. Естественно.

Лёра. Ну, товарищи дорогие. Поль. Линочка. Ну что ты от меня еще хо­чешь? Чтоб я совсем ебнулся и подох? Но тогда твой гений этот, блядь, пар­хатый, подохнет раньше, если не вперед, но вперед ногами точно, Поля. Поля. Ну ты и жиденок редкий, Лёра.

62

Лёра. Охуительно редкий жиденочек, Поличка, блядь, на хуи, в пизду, ебаныйв рот, Лин, Полин - ну, на хуй, блядь, его куда, сюда?! Бля-а-а-адь. Все, Поличка. Поговорили - все. Хватит. Два ебнутых еврея в одной ебучей иммигрантской клетке не существуют в мире никогда. Потом я тебя еще ревную.

Поля.Что?

Лёра. Ой, ну все - да, да, блядь. Потом он здесь гадит.

Поля. А ты?                            ""'

Лёра. Это мой дом.

Поля. На мои шиши.

Лёра. Ну все - колоти меня в гроб, колоти - продолжай. Но только в своем гробу я хочу быть в одиночестве. Это последнее и единственное желание твоего трупа - в своем гробу быть одному.

Поля. Почему у нас нет счастья, Лёра?

Лёра. Счастья ни у кого нет, Поля.

Поля. Тогда зачем живут люди?

Лёра. Родились. Живут по инерции. Ебаный в рот.

Поля. Не делай ему зла, Лёра. Раз он родился - наш сын.

Лёра. Я точно ебнусь, блядь.

Поля. Почему мне с тобой невозможно жить, но почему я с тобой живу. Лёра? Отпусти меня. Лёра!

Лёра. Да отпускаю с Богом, девочка. Ты здесь на Западе, ты здесь можешь делать все, что хочешь.

Поля. Это в России я делала все, что хочу. Здесь свобода - здесь на­до уважать свободу других - твою свободу, Лёра. Но ты здесь делаешь все, что ты хочешь - мою свободу ты не уважаешь. Вот такая я русская дура.

Лёра. Все мы русские дураки, Поличка.

Поля. Ты еврей.

Лёра. Самый ублюдочный русский мудак, припизднутый поэтому.

Поля. Когда же мы, русские, поумнеем?

Лёра. Поумнеем - будет скучно.

Поля. Французам во Франции не скучно. Почему ты не хочешь быть умным евреем?

Лёра. Сначала надо стать Иваном-дураком. Каждый день тебе ж объяс­няю. Чтоб стать леди, - ты должен всех злоебучих блядей переблядовать ду­рачком, на хуй, Ванечкой, - чтоб Царевичем посмертным стать. Не ссы, мать - дай мне только кино мое, сука, снять - все о'кей, в пизду, будет. В Канны поедем - приз глушанем, на царство бессмертное сядем. Сюжет же охуительный эту деревенечку, где жители не знают, что за фрукт такой ев­реи и с чем его едят. И вот людоеды, с тюряги сбежавшие и набредшие слу­чайно на эту деревенечку сибирскую таежную, начинают объяснять им, глухоманям, как евреев можно вкусно кушать. Я всех выебу этим кино, мать. Щас только так тема еврейская - хуи всем обрезает, Поль. Только так ведь брательник номенклатурный, сука, на теме еврейской лавы спекулирует,

63

мать, блядь. А меня даже ни хуя на свою дачу в Канны не приглашает, блядь. Всемирный борец за'праванепризнанных блядей, нгпсуй, брательник, блядь, а Лерочку лерастого - блядь-переблядь забойную^на хуй - ни хуя на дачу блядовать, блядь, не зовет в "Канны, блядь. А сам всех нас, блядей оттэдовских и весь" наш, сука, блядский экзистанс хуями и пиздями своими^ сука. блядь, и в том числе себя по стеночке размазь1вает71ля'^(атарсйса ебу-' чего. чтоб телок раком в сраку бесплатно, блядь, потом лудить, блядь. Я '^уею, мать. У меня что, хуев, блядь, меньше, мать? Одним "за хуи валютный гонорар и слава, чтоб забссмлэтно телок трахать, а другим за свой хуи - эти­ми же хуями и в свою жопу7 мать, блядь. Никакими умными еврейскими мозгами я "этого рикошета не понимаю, мать, бладь, Поличка. Я хуею, ма­тушка - хуею. Блядь - двадцать тысяч франков в Диепе, блядь, в^ рулетку 'просадил. Ну этого корейца-то - Добрыню с Казахстана - продюссера с зеле-"ными башлями возил в Диеп проветрить, на Ла-Манш - француженок ебать "как просветить. На двадцать тысяч франков наебался. Мать. Диночка - всем святым - пороками святыми всеми, сука. клянусь - отдам тебе я двадцать" тысяч франков. Булю теперь десять тысяч должен. Не отдам Булю через три дня десять тыщь - прирежет, на хуй, Буль твоего Лерочку лерастого, - мудо-звона, суку. Мать-Полиночка-Линочка - отдам я тебе эти франки бумажные.^ 'Не прогорю в этот раз с Совком, мать. Там бесплатно сраное еврейское кино отснимем - рабы ж одни в Совке сраном, мать. Не прогорю в этот раз, По­личка. Ну, нужен был и есть, и будет кореец, блядь, Добрыня с Казахстана Илья Муромец, в пизду. Он мне бачет - в кийо^ща, музыка и картинки, а сценарий про деревню без евреев с людоедами посля. Засунь, бачет, бля, Лёрочка свой еврейский сценарий в свою сраную еврейскую чёрную жопу. В кино ша музыка и картинки, на хуй~блядьТ!! Кореец Кайзер с Казахстана, сука! А больше мне никто валюты на кино не обещает, мать. Ведь всем же по хую искусство настоящее. И, на хуй. я еще борюсь за чистое, большое -священное искусство. Одна жпорнуха. как в жизни - так в кино. И, на хуй, я хуею, ебёный в рот, блядь_сука, на хуй, мать твою ебать. Бля-а-а-а. Я хуею, Поличка. Пусть Буль меня прирежет, на хуй. Нет - пусть Буль меня прирё-" жег, на хуй. Не надо мне подгирочных^бумажных франков-сранков, Полич­ка. Тем более твои все денюжки святые. Пусть Буль меня прирежет, на хуй.

Поля. Пусть Буль тебя прирежет, на хуй. . Лёра. Ну да - конечно, блядь. Спасибо, на хуй, мать родная Поличка. Спасибо, надуи^бладь, земное и небесное.

Поля. У меня нет десяти тысяч франков, Лёра.

Лёра. Пусть Буль меня прирежет точно, на хуй, наконец, блядь. Я ж играл, чтоб выиграть. Для тебя выиграть, Поличка. ~Я раньше много для тебя выигрывал.

Поля. Последнее время ты только проигрываешь. А я плачу - своей пиздой,, жизнью плачу, Лёра.                            ^^

Лёра. У меня нет пизды, Поличка. А жизнь моя - в твоих ручонках розовых и нежных.                                           ~

64

Поля. У тебя и хуя нет. пизда, блядь, жопа, Лёрочка-лерастый. Лёра. Есть у меня хуй. Поль. блядь - не надо меня по хую ^ить через жопу, Поль, блядь, рикошетом, на хуй.

Поля. Я тебя просила, умоляла - не играй больше в эту свою ебаную

рулетку.

ЛёраТ^Я хотел выиграть, Поличка. Для тебя хотел выиграть, Поличка.

Поля. Ладно, Лёрка - ладно.

Лёра. Ты мой Бог Поличка. Один Бог знает, что ты мой Бог, Поличка.

Поля. Спаси меня, Лёра.          ~~~

Лёра. Я хочу тебя спасти. Полиночка! Но ты видишь ведь сама, ка­кой мудак я русский, блядь, ту фтовый, еврейского происхожденья. Но я тебя люблю. Один Бог знает - как я тебя люблю. Полиночка!!! (Плачет.) Я мерзавец - я последний русский мерзавец еврейского происхохдения, Полиночка!!! (Плачет.)

Поля. Ты первый русский мерзавец еврейского происхождения. Лё­рочка.

Лёра. Убей, убей меня в пизду, на хуй. в жопу сраную жидовскую, Полиночка!!! (Плачет.)   —————————————-——-     .

В дверях показывается Тим. Поля и Лёра его не вцдят.

Я тебя прошу только об одном - не надо целоваться с Тимом. Если ты его заразишь СПИДом - он ведь тронутый^ он всем, блядь, рассвистит.

Поля. Лёра себе хорошо думает.

Лёра. Лёра таки всем хорошо думает.

Поля. Через поцелуи СПИД не передается. Это ты привел мне спи^ дяка Жерома, Лёрка.

Лёра. Я, Поличка. предупредил. Ты сама согласилась. Захотела даже очень спвдяка потом сама. Я все время и всегда виноват - я знаю. Убей ме­ня, в пизду, на хуй, в жопу сраную жидовскую, Полиночка!!! (Плачет.)

Поля. И тогда я решила покончить с собой. Потому что ты, Лёра -мой нежный, ласковый и любимый зверь-муж привел мне янидяка, чтоб я захотела, чтоб этот спидяк Жером за сто тысяч франков меня захотел и я захотела.

Лёра. Полиночка!

Поля. Полиночка остреньким ногтем дырочку в чехольчике проко­лола - перед тем, как полюбить^

Лёра. Каждый день эти подробности - я не могу. Полиночка - я пла­чу. Полиночка!!! (Плачет.)

Поля. И спидовая сперма милого Жерома, спидяка во мне осталась

навсегда.

Лёра. Милая, любимая, моя дорогая, родная несчастная Поличка -это невыносимо. Убей меня, суку жидовскую. Поличка!!! (Плачет.)

65

Поля. Когда же из меня своихуи_Жеромчик вынул и увидал разорван ный гондон и понял, что спустил своюотидическдо.спермув телышко мое, каким Шекспиром зарыдал тогда Жером и на руках бегом понесГменя он в ванну как Отелло Дездемонду удушенную. И долго мыл меня всю ночь он в этой ванне духами и шампунями. И языком вылизывал и ртом глотал свою спидическую сперму. О, мой милейший спидовый Жером - судьба распоря­дилась по судьбе. Сама хотела я собой покончить-к вот сама собою я кон­чаюсь. И Лёрочку я не виню ни в чем - сама хотела трахаться за деньги. Ты просто был не против, Лёрочка любимый и хороший мой.

Лёра. Я был в маразме!!! Я есть в маразме!!! Полиночка!!! (Плачет.) Чтоб заловить этот СПИД- ехать в иммиграцию?!! На хуй!!! На хуй!!! На хуй!!! Охуительныи фильм сниму. Полиночка - всех бля-дей^лёдёй^лёбедеи^хука, блядь, фильмецом, блядь, сука, выебу - ктоГнас в иммиграцию въебал^ блядь, спидовушную.           ~~

Поля. Блядью можно красиво работать, пока ты сама красива. Когда красота исчезает у бляди - у бляди все исчезает красиво. А СПИД исче­зает тебя. когда красота исчезает в гармонии неба - очень красиво все исчезает навеки. О. Божий СПИД - благодарю тебя за эту Божью встре­чу. Не делай зла Тиму^он добрый человек. Мне же так мало осталось жить. Лёра. Не^Алай зла Тиму.

Лёра. Все будет хорошо, Поличка.

Поля. Иначе я пойду в "опиталь" и зарегистрируюсь. Тогда я не смогу выебывать денег и Буль тебя прирежет, на хуй, навсегда и очень гармонично

Тим кашляет.

Лёра. Ну. блядь, надо же входить со стуком, Тимоха! Я же прав, По­личка? ^"

Тим. Я... Простите. Я задумался.

Поля. Садись пить чай, Тим. Сейчас будет чай. (Выходит на кухню.)

Тим. (Берет со стола коробочку с лекарствами.) ''А.З.Т.". Полина больна СПИДом?

Лёра. Полина больна СПИДом.

Тим. Через поцелуи СПИД не передается.

Лёра. Через поцелуи СПИД не передается.

Входит Поля с чаем.

Поля. Все нормально. Пейте чай.

Лёра. Не надо никому говорить, что Полина больна СПИДом. Хорошо? Тим. Конечно.

Лёра. И не надо больше целовать Полину. Кроме СПИДа - она еще моя жена. а не мама. Понятно?

66

Тим. Конечно. Я целовал Полину по-дружески - как французы. Мы живем сейчас во Франции.

Лёра. У меня и у Полины даже есть французские паспорта, но фран­цузских поцелуев. Тим, я больше не вижу. Хорошо?

Тим. Хорошо.

Лёра. Вот и хорошо. Так. Короче. Лёра хочет курить, а у Лёры кон­чились сигареты. Хорошо?~Давайте~без Ванек-дураков, ребята. И так проблем в загранке не оберешься. П'кей? (Хочеги~выити)

Поля. Я схожу за сигаретами. Проветрюсь. Голова болит. (Выходит.)

Лёра. У всех голова болит. Девушка.

Тим. Хорошая девушка.

Лёра. Все мы хорошие девушки - когда мы не плохие мальчики. Напишешь мне сценарий для кино? Я тебе идею подарю. Охуительныи сюжет на еврейскую тему. А?

Тим. Роман пишу.

Лёра. Да на хуй кому в жопу. твой Великий Утешитель сейчас съе^_ бался. тем более в Париже, здесь. Ты совсем охуел, парень, а вроде ев-'рей, блядь. Жопой на пульсе времени сидеть надо. Сейчас даже антисе­миты на еврёйскснГслезной теме бабки спекулируют, блядь. Я хуею.

Тим. Охуеешь.            "~"

Лёра. Если ты сегодня Запад еврейской темой не выебешь - то зав­тра Запад тебя, еврея, еврейской темой выебет, и высушит, и фамилию не спросит Здесь ебать надо быстро, первым^ очень смело еб твою майь - если Запад сейчас жопу свою подставил под тему еврейскую русскую, еб твою мать. А сильно-хорошо сумеешь выебать - любовь потащится. АЗапад выебешь с любовью - уже Россйя"раком; блядь, в постоечку_ сгибаетсяТюдй^-уевб. на хуй. А Россия раком встала - ты Западу всю-тельникхуище' (апицориваешь. А потом лучше их Россию ^ебаную_с За^ падом блядь, пидаром рядышком так их ставишь, разогретых уже, сука, в ^раковук^ позипейшен_и в анальное отверстие.'в жопу,~ вдоль всего позвоночника с придыханием, по очереди - очередью, блядь. Поди хуево?

Тим. Не хуева         ^

Лёра. Картинка живописная. Музыку еще врубаешь и кино поехало кру­титься, Пиши сценарий. Утешитель, - только так. по-великому утешимся. Пока в России все бесплатно, - бери. блядь, не зевай кино бесплатное в Рос­сии, парень-иммигрант - рабы не мы. Напиши вот сценарий русской геби-ческой ебли в Парижу - любую западную порнуху выебем отечными кар­тинками и музыкой. Свет туши. кино засветим. Тут какие, блядь,_ебучие-то силы&лядские с совка-то собрались в Париже чтоб ебать друг друга попри­личнее^ похлеще, чем в совке в тюрягах, на хуй. Чтоб никто не догадался^ кто диссидент, а кто гебешник - все друг друга полностью переебли во все гебешные диссидентские, политбюровские и еврейско-русские святые дыр­ки. Всем хочется только ебаться, всем дай только кого выебать. И зековским хуем в глотку и в жопу с пиздою блядскую святость свою доказать для права

морального ебли насильной дальнейшей истинно святых. Как в совке. Толь­ко здесь - Запад -ебля стоит валюту. Ну до совка это тоже уже дошло - там тоже анальная святая ебля. зеленую валюту стоит, сука. Только успевай жо­пу увертывать от спермы спидичсскои святой. Одно спасение - самому, пер^ Тюму_обать - смело, сильно и с любовью насильной и маньячной. Тогда За­пад и Россия точно полюбят и святым пророком_хуем_нарекут.

Тим. Вот когда кого ебешь - в это время тебе в жопу святой хуище спидовыи и впарят, блядь, пророческий.                  ~~'

Лёра. Ну ты жуешь, писатель, жвачку, на хуй. Ну, блядь, пиши сце­нарий, еб твою мать. Про наши одни ебельные интриги, ебельные амби­ции. Про наше св^ое искусство ебаться и искусство все это продать как перлы русского святого искусства. Я хуею, бля.

Тим. Охуеешь.

Лёра. Кондовый есть сюжет, Тимоха. С библейской, натуральной еблюшкой святой. Польские евреи из Сибири в Париже рассказали. Все "Канны эфемерные. _дьяводьски_ебучие-у делаем в святую сраку. блядь. Ой. чую - поебемся. блядь, по-человечески. Ну хуй же есть, все есть. Тимо— ха. чтоб ебаться, блядь, по-человечески и, сука, по любви. Давай, блядь, по-слухашдожет. Только чтоб не спиздил для романов там своих ебучих. Если спйздишь для романов - убью, блядь, на хуй, без суда и следствия. Согла­сен? У Лёрочки такой, блядь, сука, суд - без суда и следствия, впизду^.

Тим.Каеф^_

Лёра. Нуты, блядь, еврей, мне, сука, ндравишься_ Ходи сюда, короче. Спйздишь. блядь, сюжет - убью без остановки. Короче, блядь, такой сюжет еврейский, на хуй: в глухом краю дремучем кедровом и сибирском домов на сорок-пятьдесят, манюсенькая деревенечка такая русская была. В домах, блядь, жили людЕГ- поле пахали, скоттаутКГели. И, в смысле ебать скотин-ку, тоже имели - Бог когда не видел. Когда. Бога нет ни хуя, блядь. Где Богу взяться - когда Бога нет ни хуя. Тут хуей не хуеи - хуй ут-ебя^хлъ, а Богине хуя_нет - Бог не дал^ога, на хуй. .Бог взял, блядь. Бога, а взамен нам-людям никакого больше Бога ни хуя не дал, блядь. И нету никакого Бога, блядь, на свете больше, ни хуя.                                  ' . _ Тим. А Бог. который взял Бога?

Лёра. Бля-а-а-а!!! Интересная мысль, на_хуи. (Записывает в блокнот.) Писатель,~блядь, еврей. Тут кино делаешь - обо всех мыслях человеческих забываешь. О Боге в первую очередь 'ибываешь, на хуй, когда картинки с музыкой злоебучие на кино снимаешь, блядь. Сюжет такой, короче. С ГУ-ЛАГа там сбежали два зека-людоедика и третьего зека, с которым сбежали, покушали давно и проголодались нас" А тут, блядь, эта деревенька под но­гами очутилась. Вошли. Их хлебом-солью приняли - как самых почетных охуительно гостей. И в скором времени их над собой поставили - деревеш? кой управлять. Сходу, блядь, почуяли, что у них, у зеков, хуи огромные -проебать хоть что и хоть кого, блядь могут Оказали доверие^I<уям_Время проходит - людоедикам человеченки 'мочит-ерпеть нету хочется. Ну зеки и

^8

кидают в население мыслишку: все болезни ваши и остальные беды со смертельным, блядь, исходом - от евреев. А коли дети в лесу пропадают -гак это совсем евреи их кушают. А накануне людоедики специально двух детишек в лесок завели и на костре пионерском зажаривши, скушали. Ну населению невдомек что такое евреи - просят объяснить обстоятельно. А зе­ки и объясняют: все ваше население с горбатыми носами по пояс в реку вхо­дит пусть, остальное население с гусиными носами берет ножи и колья и стоит на берегу - тогда евреи сразу^явяТсяТНуГлюди в деревне в приколах не_ шурупят - сделали как зеки научили. Ну. а потом, блядь, зеки населенью, Там. с гусиными носами.с ножами и колами говорят: что население с горба­тыми носами голое в реке - есть те самые евреи, фрукты-овощи, которых как скотину надо быстренько забить и медленно кушать"^ чтоб долго хватило. Что зековскими хуями было ведено, то гусоносые и сделали. Понравилась гусоносым человеченка еврейская - с аппетитом долго-быстро кушали. Опять время проходит, когда всю человеченку скушали - уже и гусоносым человеченки еврейской снова хотца. Ну, а зеки уже смело - без завода в реч­ку: те из вас и хоть с гусинымИ носами, но волосенки вьются у кого - тем па­че и глазенки если карие, евреи, фрукты-овощи И удивительно безропотно опять новые евреи себя покушать отдали. Ну, а оставшихся гусоносых зеки следом долго не гутаря... Засолили и до сих пор еще внуки зеков доедают -не съедят никак. А ты, блядь, внукам зеков нам Великим Утешителем баки заливаешь. А надо бы Великим Удушителем. Напиши сценарий, поэт уче­ный. Я бы сам написал. Да вся душа пожитухои^ иммигрантской интригант-ской загажена. В истории таежной этой я только душу людоедов-зеков чувствую. А в сценарии любовь должна еще в кино присутствовать - ну между говбоносой гусоносым - что-нибудь такое - чтоб простой народ купил в кино билеты и пошел кино глядеть. По готовому сценарию - еще сниму фильмец, блядь, про любовь - но сам сценарий про любовь я написать не в силах. Помоги сценарий написать, братишка. Ты, вроде, порченный не шибко. А то ж, когда я про этот сценарий кумекаю - перед глазами не Рос­сия холодная, а Израиль, Штаты, на хуи, и Париж, блядь, сука, возрастают на месте деревушечки таежной в сибирской глухомани, блядь. А зеки, блядь, - крысами серыми гебешными и отсидентскими кажутся, меня ло-^ шадку серуюГпростую иммиграцию заживо грызущие. И все бы еще ничего ^ так я сам себя только крысой серой людоединой и вижу - самого себя сжи­рающей. Сямопожирялрвкя говёнцая. А себя сожрать, блядь, до конца, вот, не могу. Помоги сценарий написать, братишка. Или захавай говенным фруктом-овощем еврейским людоеда, блядь, меня антисемитского еврея, су­ка. Чем больше понимаешь жизнь - тем больше просто ни хуя не понимаешь жизни, брат,_                                             ~

Входит Поля. Поля. Твои сигареты. (Дает Лёре пачку сигарет.)

^

Лёра. Спасибо, Поличка - моя ты девочка. (Закуривает.) Хорошо, _оебята. Мозгуй давай сценарий, Тим - тогда совсем все будет как в кино. (Укей? (Смотрит на часы.) Бля-а-а! У меня ж партийные дела отси-дентские. В баре рандеву напротив. Я не долго. Не скучайте. (Уходит.) '"Поля. Ну и как тебе Лёра? Этот мертвый живой человек.

Тим. Я люблю тебя, Поля.

Поля. Любовь - эта прекрасно. Это самая волшебная категория чу­десной вечности. А лекарств от СПИДа пока не нашли. Все умирают и я умру. Почему Бог для такой бляди как я должен делать исключение? Ес­ли он еще жив, Бог. Не такие бляди-леди без Бога подыхают. И я тебя полюбила. (Обнимает его, плачет.) Почему нет лекарств~оГ этой дья­вольской болезни, Тим?

Тим. Ты можешь меня заразить своим СПИДом, Поличка?

Поля. Что?

Тим. Я не смогу жить после твоей смерти. Полиночка.

Поля. Ты что такое говоришь?

Тим. Я не смогу без тебя жить. Я хочу умереть от твоего... СПИДа. Я буду знать, что умираю от твоих микробов и мне будет легче. От тво­их микробов я согласен умереть своей смертью. Полиночка. Я хочу тебя, Полина. Я могу поцеловать тебя как мужчина целует любимую женщи­ну в губы, долго-долго?

Поля. Можешь.

Тим и Поля долго целуются.

Тим. Я хочу тебя, Полина Я хочу. чтоб ты дала мне свой СПИД. Я хочу тебя. Полина!

Поля. Ну бери же меня - бери!!!

Пауза.

Тим. У меня... эта штука моя,,, не хочет... блядь. Я импотент. У меня не стоит. Полная прострация. После этого ебаного СХВАТа. А? (Плачет.)

Поля. Успокойся, Тим. Я тебя буду хорошо кормить. Ты скоро станешь сильным. Тебе надо делать пробежки и ты быстро войдешь в сил}'. Да?

Тим. Это чуть потом. Хорошо? А сейчас можно я тебе сделаю ма­ленькую ранку на пальчике - чтобы вышло немного крови - как у меня на пальце? (Делает себе ножом на пальце ранку.)

Поля. Ты сумасшедший.

Тим. Смотри, как красиво. Кровь красного цвета любви.

Поля. Любви...

Тим. И совсем не больно.

Поля. Не больно...

Тим. Можно тебе тоже сделать такую же ранку с красной кровью любви?

Поля. Можно.

Тим делает ножом Поле ранку на пальце.

Тим. Смотри, как у тебя тоже получилось очень красиво - красная кровь... любви...

Поля. Любви...

Тим. Можно моя ранка полюбит твою ранку?

Поля. Можно.         ""

Тим. (Прислоняет свою ранку на пальце к ее ранке на пальце.) Я так счастлив. Поличка.

Поля. Тимочка!

Обнимаются, долго целуются.

Тим. (Смотрит на свою ранку.) Бог всем дал жизнь. Микробы СПИДа тоже жить хотят.

Поля. Что ты наделал, Тимочка? Что я наделала? Тимочка!!! (Обнимает Тима, целует его, плачет.)

Тим. СПИД оказался добрым палачом. Он нас казнит одновременно.

Поля. Красиво.

Тим. Красота спасет все человечество от жизни.

Поля. Ты сумасшедший, Тимочка!!! (Падает в обморок.)

Тим. Полиночка! (Склоняется над Полей, лежащей на полу.)

Входит Лёра.

Лёра. Что случилось?

Тим. Полиночка упала.

Лёра. Если Полиночка упала - надо Полиночку поднять.

Кладут Полину на диван. Приводят в чувства. Дают стакан воды.

Что случилось. Полиночка? Поля. Лёра.

Лёра. Я - Лёра. Что случилось? Поля. Голова кружится. Лёра. Может, таблеточку тебе? Поля. Быстрее без таблеточек.

Лёра. Тим. может она тебя хоть будет слушаться и глотать эти спи-довые таблетки! Ну что еще остается, Поличка? Я с ума сойду. Я точно"

71

сойду с ума, ребята. Это будет к лучшему. Все равно понять эту ебаную спидовую жизнь невозможно, на хуй, блядь, брательники.

Поля. Все хорошо, Лёрочка. Ты хороший, 'Лёрочка"'

Лёра. Мы все хорошие ребята, Поличка, когда мы этого хотим. Охуительно мысль интересная, в пизду, ребята, блядь. (Записывает в блокнот.) Я хуею. на хуй. Надо выпить. ГимохТПолин, может выпьем, на хуй, как люди - забудем немного, что мы черви, сука. А?

Поля. Выпьем.                      "~    "

Тим. Выпьем.

Лёра. Вот это разговор уж человеческий, ребята. (Достает стака­ны, бутылку водки, разливает.) А то ж ведь охуели, в доску, червивые все эти разговоры червяков^ ребята. За что пить^то будем^""~~~

Поля. За Землю.

Лёра. Бдя;

Тим. Если б не было Земли - не было б и неба.

Лёра. Годится. Поехали.

Пьют.

ЗАТЕМНЕНИЕ

Лвра и Тим.

Лёра. Не хуя тебя я, друг, не понимаю, ^югдал тебе талант писать -Лёра дал тебе заказ реальный бабок загяботать, славы загребсти - а ты, пацан, я от тебя хуею. Не хуя'тЫна своем Великом Утешителе ^абок не вколотишь. Мне тоже предложили в Израиле за бабушки евреев на гро­бы. Не хуя, блядь, не поверю, чтоб такой, как ты~пёдрила, евреев што­порил. Хотя такие вот фашисты только и горазды. Напиши сценарий как евреев потрошил в Израиле антисемитом не крестясь. Чтоб любовь в сценарии была бы роковая, но простая, в то же время. Чтоб любой бы долбоеб-хранцуз. и русский разный прочий иммигрант денюжку валют­ную за себя и за любимую жену и блядь в кино бы заплатил и посмотрел кино. Я ебал для совка бесплатное кино херачить. Жизнь очень дорогая. сука. Я усталГмальчонка_Отдыхать надо. Хочешь отдохнуть?

Тим. Хочу~~^

Лёра. Ну давай, блядь, отдохнем что-ли. Хуй-ли, блядь, не отдохнуть двум здоровым мужикам. Прими^ блядь, на груд.кк~(Наиивает Тиму ви­на, и сам тоже пьет.)

Тим. Поля - сказочная девушка.

Лёра. Клейма на этой сказочной девушке ставить негде. Даешь, блядь, ведмежонсж Влюбился что-ль? Ну, тебя за это поздравляю искренне. Тем

более, что Поличка моя законная жена. Чем тебе любовь не роковая на сце­нарий? Ты думаешь ее, нимфеточку я не ревную, не люблю? Глубоко, това­рищ, ошибаешься. Это Поличка, пизденочка кудрявая, все никак понять себе 'жГможет. что любовь и жизнь - вещички не вразмсрные. Она ж, блядва, и СПИДом заразилась - чтоб мне, еврею лысому, за верную любовь~паскуд-ной жизнью отомстить. Еб твою мать - баба. на хуй. Натуральная русская фуфловая баба. на хуи, А тут на Западе - еврейский экзистанс. Голощёлкины мозги в Расее применяют, блядь. Так-то терпеливее евреечки, конечно, - за что я русских баб ценю-люблкГи уважаю, на _хуй. С натуральной, в натуре, евреечкой нежной - я б хуй когда бы за бугор дал риску бы съебаться с жи:

довкой натуральной, сука. Что Полиночка от жизни натерпелася моей - штук десять Саррочек похоронить уж можно было бы без проблем. Но даже рус­ских баб простых и даже сложными еврейскими мозгами понять я не руча­юсь. И сколько всех их разных перееб и знаю, что у них одна мозговая из­вилина - щель. пизденочка. Но. как мыслит эта пизденочка - щель. блядь, эта одна мозговая извилина. Полинка что блядовать начала - чтоб я что - за­ревновал? А я не ревную, на хуи. Я ее люблю - она не вериг - мне ебать - но не ревную, нахуи_ни хуя^лядь, хоть сколько ты, блядь, сучка, не блядуй чтоб ледью. блядь, ебучей, на_хуй, стать не нужной никому. Она тебе тоже пиздеж про леди, которыЕГсамые бляди устраивала? Пиздеж. Просто начала блядовать и просто понравилось~Сначала просто ^бесплатно блядовала, По­том видит - за блядство можно брать хорошие деньги. Стала брать хорошие деньги. А мне по хую хорошие деньги ее. Не за деньги с ней живу. шалавой. Просто я такой семейный, постоянный человек у мамочки моей родился. Ёб твою мать. Если я женился на девушке одной - с нею буду я одною жить. И блядовать буду и блядую - ну это же естественно. Натура просит спермой бескорыстно поделиться и отлиться. Ну это же не преступление, Тимоха, мужику немножко блядрнуть - тем более, когда его пизденочка родная моз­говая совсем, в пизду, ублядрвалась_до ебаного СПИДа спвдормотного. Ну, блядь, конечно, если ебать - то хорошеньких. Если хорошенькие - то моло­денькие. Если молоденькие - то до хуя дорого стоят, на хуй, когда ты без любви ее ебешь-то. блядь. Хоть в этом Полинка меня понимает - дает де-нюжку на блядство. на хуй - любит еще - по любви дает денюжку ебарю "жидовскому на блядство пархатое, на хуй. Блядь. Тоже небось хочет, чтоб я спидяка -заловил. А я ебу молоденьких девочек и мальчиков. Справочки ме­дицинские требую. Когда не уверен, через капот ебать приходится. А что, брат, блядь^сделаешь, когда не уверен в ком, блядь. Ты-то сам как, со "СПИДом не дружишь?                     "~

Тим. Идет он на хуй. этот СПИД.

Лёра. Ты, брат, извини - я твой чемоданчик просмотрел - справочку нашел годичной давности, что СПИДом не болеешь ни хуя.

Тим. Боря Томский, пидар, без этой справочки не пускал, блядь, к себе жить.

Лёра. Ты жил с ним?

73

Тим. Лёр - ты меня заколебал своими вопросами.

Лёра. Ты, блядь, после Бори Томского в СХВАТе трахался там с кем? Ты можешь мне на этот один ебучий мой вопрос ответитьГ

Тим. В СХВАТе трахаться не обязательно. Чтобы жить. Тем более -подохнуть.

Лёра. Ты не совсем такой дурак, как притворяешься. Я так и знал, что ты, Тимоха, пидар, - развратник, блядь, святой.

Тим. По любви любил я Борю - пока была любовь.

Лёра. Ну, девочек, я тоже вижу, любишь ты любить. Значит, нахуи, просто ты бисексуал. Будем знакомы, на хуй, блядь - бисексуал Лёрочка, на хуй. (Протягивает руку.)

Тим. И7титы^а_хуй. -^РЯ, блядь

Лёра. Ну че, пидар, блядь, грубишь, на хуй, коллеге. Я ж с тобой, вроде, по-хорошему. Поля прийдет не скоро - v нее ночная смена, блядь.

Тим. Что?

Лёра. Ебаться Поля пошла - нам. мужикам, на жратву денег зараба­тывать. Мужики, конечно, Поличку-то любят - но денег на жратву себе достать себе не могут не-хуя. Пизды охуительной и дорогой у мужиков, в пизду, не создал Бог. А жопой и хуем, в.дизду* в Париже денег зарабо­тать - хуя. Но развлечься-отдохнуть с таким же хуем можно без про­блем. Тимох, я тебя не прошу мне хуй отсасывать - если ты не хочешь -ты и откусить же хуй спокойно можешь, блядь. Мне это, на хуи, брат, не нужно так. Но в попочку и ручками - кто тебе мешает. А хуй-ЖДблать-тсГеще в Париже мальчишечка смазливенький. Сценарий мне не пи­шешь техуя_А за прожитье платить ведГкак-то чем-то надо.

ТимГЯхотел сегодня пойти на гитаре в метро поработать. Поля ска­зала, что не надо. Ты тоже сказал, что не надо.

Лёра. Ты дура или притворяешься? Кому здесь съебались^твои сорок или сколько там, блядьТфранков-медяков. Вот Поля за ночь принесет -тебе за жизнь не заработать. Чего-то ты, писатель, не_хуял1е_рх&ишь^ жизни. Я ж тебе урок - бесплатно, вот, даю. Мальчик, блядь, хорошень­кий. (Обнимает Тима.) А? Давай друг друга полюбим по-хорошему. Я тебя не обижу. Мальчик, блядь, хорошенький.

Тим. Ты можешь от меня отъебаться. (Отстраняется от Лёры.)

Лёра. Да нет - уже не могу отъебаться. На кого у меня встало - от то­го отъебаться я уже никак не могу. Не ссы,. Тимоха. СПИДом не болею. Справочка всегда вот при себе, блядь, даже. Посмотри. (Показывает справку.) Ты вот тоже мальчик чистый и святой СПИДом не болеешь ни хуя. Давай хуячить чистую любовь, мальчик, блядь, Абрашка. Чего ты ломаешься как девочка? Ты же не девочка.

Тим. Ты же еврей, Лёра.

Лёра. Я ненавижу, когда меня евреем обзывают, Тима, блядь, жвде-нок, сука, блядь, жидовский.

74

Тим. Пить надо в меру - сказал Неру. Разденусь, значит, на хуй, доб­ровольно.                                             ——— -

Лёра. А-а-ах, ты, блядь^какая. А я евреям, Тимочка, не верю не хуя. Я сам еврей, Тимоха, блядь. Мне тебя раздеть - большое удовольствие. (Обнимает Тима.)

Тим. Ну ты и фраерюга^на хуй. Посмотрим, кто кого первым разденет, сука! (С силой перебрасывает Леру через себя, сдергивает с него штаны.)

ЗАТЕМНЕНИЕ

Лёра. Бля-аШ Бдя^Ш Ну ты, бля-а, и устал, на хуй, мальчик^ бля-адь!!! А-а-а!!! А-а^а|1.1А-а-а1!! А-а-а-а-а!!! Хорошо!!! Ой, бля-а, сука-а-а!!! А! А!! А!!! Бля-а-а-адь!!! Хорошо, сука-а-а-а!!! Бля-а-а-а!

На следующий день. Лёра полулежа на диване сосет свой палец, просматривает журнал. Входит Поля. Она навеселе.

Поля. Лёрочка! (Обнимает Лёру.)

Лёра. У тебя отличное настроение, Поличка!

Поля. Эдмунд этой ночью был как ураган - как уркаган великолепен, блядь моя ты, Лёрочка. (Бросает на стол портмоне.) Пусть Буль тебя теперь не режет очень быстро.

Лёра. (Вынимает из портмоне деньги, пересчитывает их.) Десять тысяч франков. Двенадцать тысяч. Ты шедевр, Полинка! Все это один Эдмунд?

Поля. Сначала был Пьер, потом Кристоф, потом Мухаммед, потом Да­вид, потом этот негр Иоанн - Иван, блядь, Александр Сергеич Пушкин. А потом был Эдмунд. Эдмунд подарил мне огромный букет алых роз. И с бал­кона шикарного отеля я швырнула эти розы на Монмартр - на Париж, как небо голубой, с благодарностью за тот великий праздник, что Париж мне каждый день бросает, будто кость моей душе собачей, как Монмартр.

Лёра. Небесное мое ты золото земное.

Поля. (Пинает ногой трусы, лежащие на полу.) Что здесь делают твои трусы в горошек, Лёрочка?

Лёра. Отдыхают, на хуй, трусики. (Поднимает с пола трусы.)

Поля. Где Тим?

Лёра. Все нормально, Поличка.

Поля. Где Тим?!

Лёра. Ну все нормально, Поличка! Ну ебаный в рот. Ну не знаю где Тим. Он всю ночь был здесь со мной. (Показывает на диван.) Я его не обидел. Я тебе своим хуем ручаюсь - я его не обидел - ебаный в рот. Ну он классный мужик, Тимоха, на хуй, Поличка. Такой суровый, блядь,

75

уставший конь гнедой, блядь, сука, на хуй, пиздобол, блядь. Устал он, наI хуй, Педрила, пиздобол, блядь. Слушай 'г пусть он с нами остается. Спасибо тебе за Тимоху. Ну еб твою мать. Охуительный мужик Тимоха - Полинка, блядь. Ты никогда в людях не ошибаешься. Нам было так по-детски радостно, как в сказочке волшебной. Я хуею.

Поля. Я хуею.

Лёра. Ну я его не обидел. Поль. бля-адь. Ну мы с ним так красиво погу­ляли по буфету, Поличка. блядь. Ну я же не могу с тобой трахаться - ну еба-ный в рот. блядь, Поличка, на хуй. А мне надо трахаться. Иначе я станов­люсь злой, схожу с ума. Ну я ж нормальный человек, Поличка. Мне, как нормальному человеку, надо трахаться - положено. А я не хочу болеть твоим СПИДом, Поличка. Не надо на меня так смотреть, будто это я заразил тебя твоим СПИДом, Поличка, на хуй. блядь, в пизду - я охуел совсем ебаться-колотиться^ блядь. Ну ты щас потрахалась и стала нежной ароматной леди" Я тоже сейчас потрахался и стал"".; сраным мудаком_Поль - у мня есть само­критика, на хуй, Поль. У меня охуигельная есть самокритика. Поличка, в пизду, на хуй! Ну, блядь - щас Тимоха причапает - ты увидишь его райские глаза от счастья. Тимохе тоже по буфету надобноддьнугь; Поль - я с Тй~ мохой потрахался - но я тебя щас, Поль - ты представить себе не можешь просто, как я тебя сейчас ох^ивающе люблю, Поличка!! 1

Поля. Как Тим, меня ты полюбил охуивающе.

Лёра. Если не сильнее. Меня Тимоха тоже полюбил. Блядь. Он охуи-тельно любвеобильный, наш Тимошенька. Только с тобой уж если трахаться^ ему - то только, блядь, с гондоном. А лучше вообще не надо, на хуй. Любите друг друга платонической любовью. Подари мне Тимоху. Поль. блядь. Ну что хочешь тебе, блядь, сделаю для этого, Поличка, на хуй, ебаный в рот, блядь. Я в доску заебался материться, Полинка-Линка, блядь.

Поля. Тим меня хотел без презерватива. Но не смог. Он так устал. У него не стояло.

Лёра. Ну на_хун^без презерватива СПИД ему ебучии от тебя в_пода-ЕЭк-Зад0-?.1}!1»- Ну пусть он будет чистенький-пригоженький со мной, По­линка, блядь. У него знаешь как со мной стояло по буфету_ блядь. У не­го такая колбаса, блядь, в том буфете, на хуй, - я просто, блядь, на месте замер, когда ^колбасочка его вошла в мои пенаты и палаты. Бля-а-адь. Андерсену сказочек таких не снилось написать.

Поля. Вы ебались без плаща!.,

Лёра. Ну мы, конечно, блядь, ебались без плаща^ У Тима справочка на СПИД нормальная имеется. Боря Томский ни с кем без справокго^ебется. А Тим последний раз ебался только с Борей Томским. Хоть и год назад - но Тим - чувак-то честный, блядь. Он по любви ебется только. Мы с ним ебались по любви. Полинка. А какое, блядь, с гондоном удовольствие? Для любви гон-дон, блядь, хуже СПИДа. Я не могу жить без любви, Поличка, на хуй!

Поля. Вчера Тим взял этот нож и порезал себе пальчик. Пошла алая кровь любви. Потом этим же ножом Тим порезал пальчик и мне. Тоже по-

76

шла алая кровь любви. Потом мы прислонились своими влюбленными ранками - ранка в ранку, кровь в кровь и наши ранки любили друг^ друга це­лую вечность. Наши ранки любили друг друга. (Оседает на диван, закры­вает лицо руками, плачет.) Бедный Тим - он так меня сильно полюбил, что захотел умереть от моего СПИДа - со мной одновременно умереть. И ты вот Тима полюбил, чтоб с нами умереть одновременно, Лёрочка. Я не ревную -я устала ревновать. И даже Тима за измену я прощаю.

Лёра. Что-о-о?!! Бля-а-а!!! А-а-а!!! (Хватается за свою_жрпу, спле­вывает слюну, смотрит как сумасшедший на свой "порезанный" па­лец.) СПИД!'! А-а-а ПИ5ля-а-а!!! (Бегает по комнате, не знает, что делать.) СПИД! 1 ГБля-а-а!!! СПИД не спит, на хуй, бля-а-а!!! (Плачет.) СПИД не спит. на хуй, бля-а-а!!! (Плачет.) СПИД не спит, на хуй, бля-а-а!!! Я убью этого спидяка, спидуна, спидятину^сука^а^!! Он же три раза в меня спустил7блядь~и закончил, сука. блядь. Полиночка!!! И мне, блядь, палец резал, сука, тоже - чтоб кровью, блядь, сродниться-породниться, сука! Бля-а^Ш Я убью, блядь, эту суку - чистого и честно­го еврея, блядь. Полиночка!!! Бля-а-а!!! Мама!'!. Бля-а-а!!! Что мне де­лать-то теперь, Полина, блядь - девочка любимая моя? (Плачет.)

Поля. Есть таблеточки. Покушай таблеточки. Лёрочка.

Лёра. Но таблеточки не хуя мне не^омодт^ Поличка.

Поля. Таблеточки никому не помогут, Лёрочка.

Лёра. Бля-а-а!!! Мама!!' Бля-а-а!!!

Входит Тим.

Поля. Тим!!! Где ты был? Мой нежный и любимый Тим.

Тим. Делал пробежку.

Поля. Тим.

Лёра. Убийца, на хуй, сука. блядь, спидяк мокрушный, на хуй!!! (Плачет.) Я убью тебя, сука, убийца, на хуй - этим спидовым ножом я урою тебя, спидяк, убийца, сука. на хуй, блядь, червяк. Молись, еврей, спирд^н^жиденок, сука. на хуй!!!

Поля. Дай сюда месор. шмурак! (Берету Леры нож.)

Лёра. Суки, суки тифо 'жыс. спш\ ны прокаженные! Вы заразили ме­ня СПИДом, суки- спидяки тифозные. На'хуй я вам сдался, блядь? На хуй я вам сдался? Я же не палач, Поличка. Это вы палачи, спидяки ти-, фозные! (Плачет.) Породнились, на хуй, блядь, совки, со спидяком-. Парижем, на хуй, блядь. Любить - одно, а жить - другое, на хуй, блядь, теперь, в пизду. (Плачет.) Я же не палач, дети мои - я же не палач.

Поля. Теперь меня любить ты можешь без гондона, Лёра-Лёрочка лерастый.

Лёра. Не-е-ет!!! Поличка. Долечка-Поличка, на хуй!!! Не-ет! (Плачет.)

Поля. Хозяин - барин.                   _-.-----...--—

Лёра. Поличка! Долечка, на хуй!!! Бля-а-адь! (Плачет.)

77